Александр Козин: «Именно пространство позволяет всему случаться». Фото: ИА «Республика» / Михаил Никитин

Александр Козин — человек, настроенный на позитив и созидание. К трудностям он относится философски: если случается, что нет работы, учит языки и совершенствует свои профессиональные навыки. Профессия Александра связана с теорией и практикой современного танца. В Петрозаводске он не может не выделяться.

Александр Козин — хореограф и танцовщик. Преподаватель современного танца, специалист по контактной импровизации. Хореограф-постановщик спектакля Театра кукол «Сад». Создатель спектаклей «Края» и The Ocean’s Poem. Участник международных танцевальных и театральных проектов.

— Спектакль, который вы показали на фестивале современной хореографии Nord Dance, называется «Края». Почему не «Край»?

— Слово «край» чисто фонетически обрывается и как бы уходит вниз. Звучание «ай» увлекает нас к земле. А нам хотелось дать свободу и движение вперед. Окончание «ая» (края) дает это. Когда мы приближаемся к какой-то видимой границе, она на наших глазах начинает меняться, и мы видим за этим уже что-то новое, другие края. Поэтому такое название. Бесконечный процесс движения, открытия и какого-то стремления к чему-то.

— Какие открытия вы совершили в жизни в последнее время?

— Был интересный опыт работы в Театре кукол над спектаклем «Сад». Впервые я имел дело с таким большим количеством артистов. Поначалу был страх, сомнение, но я получил от этой работы большое удовольствие — в театре семейная атмосфера и сами артисты живые, ищущие и предлагающие идеи. Это большое счастье для постановщиков.

Александр Козин: «Это «ай» увлекает нас к земле«. Фото: ИА «Республика» / Михаил Никитин

— Про что двигаются герои «Сада»?

— У нас была задача создать некий пластический рисунок для каждого героя. На сцене двигаются не люди, а некие образы, архетипы, поэтому все в масках. Движения усиливают, гиперболизируют внутреннее состояние героев, их природу.

— Обидно было не получить «Золотую маску»?

— На самом деле, я не думал об этом. Спектакль получил большой резонанс в российском театральном мире, и сейчас театр постоянно получает приглашения на различные фестивали в России. Думаю, что это ценно и для театра, и для республики, которую он представляет.

Александр Козин: «Я вчера побрил бороду, поэтому уже не ощущаю себя миссионером». Фото: ИА «Республика» / Михаил Никитин

— В Петрозаводске вы — один из проводников сontemporary dance, современного направления танца. Чувствуете себя «миссионером»?

— Я вчера побрил бороду, поэтому уже не ощущаю себя миссионером. На самом деле я просто делаю, что мне нравится. И отклик есть. Например, мы делали проект с немецким хореографом Марией Пятковой и видеохудожником Маттиасом Хэртигом. Матиас привез с собой очень необычный софт — технологию захвата движения Motion tracking, с которой в России практически никто не работает. И это было в Петрозаводске!

— Как эмоция превращается в движение?

— Тут вопрос, что есть эмоция и насколько она продуктивна. Потому что любая эмоция — радости или грусти — имеет разрушительную составляющую. Каждый раз, когда мы выражаем эмоцию, мы находимся в опасной ситуации. Умение перерабатывать первичную эмоцию, не давать ей выхода, стоит в себе развивать. В ссоре мы выплескиваем эмоцию, которая имеет разрушительное действие и часто приводит к тяжелым ситуациям. Если не давать ей выйти сразу, а подвергнуть обработке, то можно усилить наше следующее действие. Это работает и в жизни, и в сценическом пространстве. Чем более развит артист, художник, тем сильнее его высказывание. Это может не выражаться в ярких эмоциональных выплесках на сцене, но вы просто оказываетесь в каком-то пространстве, которое вас как зрителя часто увлекает сильнее.

Александр Козин: «Любая эмоция имеет разрушительную составляющую». Фото: ИА «Республика» / Михаил Никитин

— Каждое движение нужно контролировать?

— Наше тело — это не только физическая составляющая. Я был на лекции Кацуро Кана, это такой японский танцовщик и художник буто. Его спросили, как правильно тренировать тело, чтобы быть более способным. Он ответил, что на самом деле занял свое тело у родителей, а те — у своих родителей и так далее. По сути, сейчас мы являемся проекцией нескольких поколений своего рода, в каждом из нас есть заимствование оттуда. Мы несем некую информацию, которая копится в течение всей жизни нашей семьи. Здесь все: и знания, которые закладываются телом, и информация извне, какая-то связь с землей. Наивысший уровень существования в пространстве (сценическом) наступает, когда я могу не контролировать свое тело, а наблюдать за ним извне.

По сути, я являюсь просто наблюдателем. И моя задача — не давать уму решать, что делать телу. Как только я подумаю о совершении действия, оказывается, что момент уже упущен. И я всегда нахожусь в ситуации отставания, не даю этому потоку просто течь в пространстве, пытаясь блокировать и перенаправить. И, получается, теряю естественность своего движения.

Буто

— авангардный стиль современного танца, возникший в Японии после второй мировой войны, в котором акцент делается не на форме, а на способах движения, с попыткой танцора отстраниться от социальной стороны своей личности. В буто нет прыжков, подскоков, вращений. Иногда вообще нет никаких движений.

Александр Козин: «Моя задача — не давать уму решать, что делать телу». Фото: ИА «Республика» / Михаил Никитин

— Трудно было сделать выбор, связанный с уходом в хореографию, танец?

— Ситуации, связанные с выбором, не завершаются. Сделав один выбор, приходится делать другой. Момент перехода в сферу танца был для меня непростой. Изначально и страх был, но постепенно с этим погружением, экспериментами над собой, новыми опытами, фокус становился все более ясным.

— Какое у вас образование?

— Высшее экономическое. Я работал в разных организациях, в том числе и в кредитно-финансовом учреждении.

— И как вы смогли уйти с такой хорошей работы?

— У меня был стабильный доход и полный соцпакет. Я честно выполнял свою работу, ответственно. И мне предлагали более высокую должность, но я отказался, потому что уже планировал поехать в Америку на учебу. Место казалось стабильным, но внутри ты все равно ощущаешь конфликт, борьбу, которая стабильности не придает. Важнее сохранять внутреннее равновесие. Понятно, что в творчестве тоже трудно все время быть в равновесии: всегда новые вызовы, а временами нет работы. Но в эти моменты можно заняться самообразованием.

Александр Козин: «Важнее сохранять внутреннее равновесие». Фото: ИА «Республика» / Михаил Никитин

-Учеба в Америке сильно изменила вас?

— Я думаю, да. На следующий год, это было в 2014-м, я получил даже стипендию на участие в Летней школе современного танца American Dance Festival. Это крупнейшая школа танца в США. Существует с 1933 года, и к ее созданию причастна Марта Грэм — икона танца модерн. Я поехал туда. Стипендия не покрывала стоимость поездки, но были ресурсы, накопленные благодаря стабильной тогда еще работе. Я сделал такое вот вложение в свое образование, и этот период очень сильно повлиял на меня.

Два месяца обучения были очень насыщенными. В залах и на спектаклях я проводил по 12-15 часов в день. Представляете, какой колоссальный объем информации! Особенно для меня, жителя Петрозаводска. Фестиваль дал широкий взгляд на понимание современного танца и на то, как он может существовать в сценическом пространстве. Я вернулся, стал перестраивать свое тело, какие-то новые данные в него заносить. Классный момент: все мы можем бесконечно туда загружать новую информацию. Тело имеет безграничный объем памяти.

Я начинал заниматься в секции легкой атлетики еще в СССР, затем стал заниматься народным танцем, потом современным. И все это оказалось связанным: тело все помнит и начинает выстраивать интересные связи между собой.

Александр Козин: «Тело имеет безграничный объем памяти «. Фото: ИА «Республика» / Михаил Никитин

— Как специалист по телу, вы можете читать людей?

— Этот вопрос можно было бы задать психологу, который отслеживает коммуникацию человека с внешним миром. Я могу сказать, что некоторые навыки у меня есть. Я могу увидеть моменты зажимания человека — это то, что встречается чаще всего во всех людях. И даже в тех, кто практикует движение.

— Что нужно, чтобы движение продолжалось?

— Движение возможно там, где есть пространство. Это касается любого вида искусства. Если есть пространство, то есть музыка. Музыка, как сказал Курентзис, это пространство между звуками. Именно пространство позволяет всему случаться.

«Персона» — мультимедийный авторский проект журналиста Анны Гриневич и фотографа Михаила Никитина. Это возможность поговорить с человеком об идеях, которые могли бы изменить жизнь, о миропорядке и ощущениях от него. Возможно, эти разговоры помогут и нам что-то прояснить в картине мира. Все портреты героев снимаются на пленку, являясь не иллюстрацией к тексту, а самостоятельной частью истории.

17-06-2019 Общество   /   Персона, интервью
Анна Гриневич Журналист, замредактора газеты «Карелия»