По всей стране наркоманов больше, чем алкоголиков, а в Карелии наоборот: от спиртного зависимы около 11 тысяч человек. Случаев алкоголизма в республике в 1,5-2 раза больше, чем в среднем по России, алкогольных психозов – в 2-3 раза больше. Наркозависимых не так много, хотя прирост тоже есть, в основном за счет новых дизайнерских курительных смесей.

Еще одна особенность Карелии в том, что доступную помощь пациентам с зависимостями трудно организовать: людей в республике немного, они рассредоточены по небольшим населенным пунктам. Конечно, в каждом районе есть наркологические кабинеты. А вот заведение, где человек может пройти весь путь от снятия синдрома отмены до избавления от психологической зависимости, одно – республиканский наркологический диспансер.

Сюда едут со всей Карелии, хотя больше пациентов все-таки из Петрозаводска. Многие приходят по несколько раз: лечатся, срываются, снова лечатся. Задача врачей – добиться устойчивой ремиссии и вернуть человека в нормальную жизнь.

Вход в республиканский наркодиспансер. На проходной нужно записаться у охранника. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов

Опохмеляешься – зависимый

Диспансер «живет» в Сулажгоре, в здании за зеленым забором. Он переехал сюда чуть больше года назад, на третьем этаже еще идет ремонт. Сейчас в диспансере 82 койки, обстановка примерно как в любой больнице, разве что двери между отделениями закрыты на электронный замок.

Кого-то сюда привозят на «скорой», кто-то приходит сам, когда понимает, что больше пить или употреблять наркотики не может.

Оборудование для обследования. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов

— На первом этаже у нас ИТАР и «острое» отделение, — Александра Маслякова, завотделением для лечения больных с тяжелыми формами зависимости, машет рукой сначала в одну сторону длинного коридора, потом в другую. – Сюда привозят людей с судорогами, белой горячкой, эпилепсией на фоне злоупотребления спиртным. На втором – еще два отделения непосредственно для реабилитации, когда острое состояние уже сняли.

В первом отделении лечат медикаментами: проводят детоксикацию, стабилизируют физическое состояние. В эти палаты посторонним нельзя, поэтому Александра Егоровна сразу ведет нас на второй этаж.

Во втором и третьем отделениях пациентами занимаются психологи, психотерапевты, специалисты по социальной работе и трудотерапевты. Их задача – помочь человеку сформировать установку на трезвость. Первый шаг в этом направлении – принять сам факт болезни.

Галина Герасименко. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов

— Есть пациенты, которые думают, что из-за стресса всего лишь выпили чуть больше обычного, — говорит психотерапевт отделения реабилитации Галина Герасименко. — А на самом деле они пьют каждую неделю и уходят в запой на месяцы. И при этом считают, что еще могут остановиться сами, стоит только приложить волю. Нужно какое-то время, чтобы они осознали болезнь и необходимость медицинского вмешательства.

Грань простая: если начинаешь опохмеляться, это уже зависимость. Сюда же – если активно ищешь поводы: погода плохая, политик что-то не то сказал, сосед не так посмотрел.

Хороший признак, говорят врачи, рвотный рефлекс. Если организм выбрасывает излишки алкоголя, значит, зависимость еще не развилась. Таким пациентам помочь гораздо проще, и такие тоже приходят в диспансер.

— Сейчас модно не пить, не курить, заниматься спортом, — поясняет завотделением реабилитации. – Часто приходит молодежь просто поговорить, а кое-кто и полечиться. Я ему говорю: да тебе нечего лечить, просто надо навести порядок в своем отношении к алкоголю.

Холл одного из отделений наркодиспансера. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов

Палаты как в любой больнице. В женских порядка больше, в мужских — меньше. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов

Но чаще приходится работать с более сложными случаями. В коридоре встречаем белокурую женщину, глаза подведены черным карандашом. Это Елена, она в диспансере уже больше месяца. Представившись, сразу начинает хвалить персонал: и врачи хорошие, и медсестры, и кормят отлично.

— Как получилось, что я оказалась здесь? – тут улыбка женщины немного меркнет. – Я заболела… У меня тяжелая болезнь, биполярное расстройство. На фоне этого началась депрессия, стала алкоголь принимать, и сын меня привез сюда. Первое время тяжело было выходить из этого состояния. Сначала была во втором отделении, потом перевели в третье, немножко привели в порядок.

Елене в диспансере лежать еще месяц: такой договор.

Пациенты занимаются спортом, даже сдают нормы ГТО. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов

«Каждый раз надеюсь, что это последний»

Второй шаг после осознания — вернуться в нормальную жизнь. Пациенты по 4-6 часов в день занимаются трудотерапией: уборкой, починкой постельного белья, мелким ремонтом, шитьем, вязанием, лепкой. Это с одной стороны отвлекает, с другой – помогает вспомнить навыки, нужные в повседневной жизни.

— Вот у нас пациенты лепили фигурки, вот игрушки вязали, — Александра Егоровна приводит нас в специальный кабинет для трудотерапии. – Даже мужчины у нас корзинки вяжут и салфетки.

Пока беседуем, в кабинет заходит молодая женщина с ясными голубыми глазами и шваброй в руках.

Александра Егоровна тут же поворачивается к ней:

— Оля, скажи что-нибудь!

— А что, у нас все классно, — улыбается Ольга, отставляя швабру. – Я в трезвости с начала августа.

На лечение она пришла сама, до этого три года употребляла наркотики. Как сама говорит, употребляла плохо: внутривенно, большими дозами. В какой-то момент поняла, что так дальше нельзя.

— Я пыталась справиться сама, но не смогла. Когда пришла сюда, узнала о таких организациях, как «Анонимные алкоголики», «Анонимные наркоманы». Они знают эту проблему изнутри и очень помогают. Моя мама не могла мне помочь, а с ними общаться проще: они это прошли, они знают.

В кабинете трудотерапии. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов

Работы пациентов диспансера. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов

После выписки Ольга подумывает остаться работать в диспансере. Вообще кажется, что в отделении реабилитации у большинства какие-то планы. Дмитрий, например, пишет проект творческого досуга для пациентов. Сам он впервые попал в наркодиспансер 25 лет назад. Он тогда работал педагогом, пил поначалу только на каникулах. Потом начал прихватывать время после каникул, потом – выпивать между уроками.

— В первое же посещение я спросил, насколько это серьезно, а мне сказали, что это на всю жизнь. Как бы ни было тяжело сюда приходить снова, стыдно перед собой и персоналом, все равно я делаю этот шаг и прихожу. И каждый раз надеюсь, что это последний.

Срываться после длительных ремиссий – это практически нормальное течение болезни, говорит Александра Егоровна: некоторые по пять-шесть раз ложатся на лечение. Дмитрию помогают бороться «Анонимные алкоголики», у которых с отделением реабилитации тесная совместная работа.

Беседуем с Дмитрием. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов.

— В «Анонимных алкоголиках» есть сектор активных людей, которые занимаются вокалом, танцами, еще какие-то штучки интересные для сцены делают. На всяких мероприятиях мы выступаем. А здесь с этим сложнее: контингент приходящий-уходящий, и как организовать творческий досуг – это вопрос. Но соображения есть, будем пробовать, — слегка смущенно улыбается Дмитрий.

Сладкое против выпивки

Один из самых важных вопросов для пациентов – как справиться с психологической зависимостью. В отделении реабилитации помогают лечение и четкий распорядок дня – времени на мысли об алкоголе и наркотиках просто нет. Но рано или поздно из диспансера выписываются.

Распорядок дня для пациентов наркодиспансера. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов

Консультация психотерапевта. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов

Не терять контроль учат психологи и психотерапевты. Есть еще специалисты по БОС-терапии, которая помогает справляться с эмоциями: что делать, если случился стресс и потянуло на выпивку?

— Идти к психотерапевту, — отвечает на этот вопрос пациентка по имени Любовь.

— А до того? – спрашивает Александра Егоровна, приподняв брови.

— А! Позвонить врачу, отвлечься чем-нибудь.

— А еще?

— Надо сладкого чего-нибудь съесть, чаю с сахаром попить, — подсказывают из коридора.

Это правильный ответ. Организм сам вырабатывает некоторое количество алкоголя. Когда его уровень падает, человек без зависимостей это расценивает как голод. А человека с зависимостью тянет на выпивку. Пациентов учат понимать такие реакции тела и правильно с ними справляться.

В личное время можно и почитать. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов

Местная библиотека. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов

Важно и то, как ведут себя родные. Если члены семьи сами выпивают или без конца ругают больного, удержаться от спиртного ему будет сложно. Те, кто боится сорваться, записываются в диспансер на профилактический курс.

В одном из помещений молодой мужчина лепит дракончика. Это заготовка: сама фигура будет из гипса, осталось только сделать форму.

— Я художником был, картины писал, — Игорь снимает крылышки, которые приделал к дракону специально для нас: для них форму нужно мастерить отдельно. – А тут решил попробовать лепить. У меня постоянно какие-то идеи, меня тут остановить не могут. Потому что когда «чистый», энергии много.

Игорь вообще, что называется, рукастый: работает маляром-кузовщиком, умеет строить и отделывать помещения. В диспансере его знают пять лет.

— Что употреблял? Дак всё, — пожимает плечами. – С 18 лет я на игле сидел. С тяжелых наркотиков на химию перешел, с ума сошел – приехал сюда, привезли на психозе. Пока лежал в первом отделении, в ИТАР, вообще ничего не понимал.

Дракончик хорошеет с каждым днем. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов

Только во втором отделении Игорь начал осознавать, что произошло. А в первый же день после выписки сорвался и снова взялся за наркотики. Срывы повторялись до прошлого года, сейчас Игорь в стабильной ремиссии, набрал вес до 78 килограммов (в прошлом году весил всего 45). В диспансере он лежит как раз на профилактике: почувствовал, что тянет, и позвонил Александре Егоровне. Такое, говорит, каждую осень просыпается.

30% пациентов диспансера добиваются полной трезвости. Они наблюдаются, приходят на консультации, но не пьют и вещества не употребляют. Еще 30% время от времени срываются и снова приходят лечиться. Есть и такие, которых не вылечишь, они будут пить или принимать наркотики всегда.

Александра Маслякова. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов

Книги о зависимостях в кабинете Александры Масляковой. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов

— Я в этом диспансере почти 17 лет работаю, видела разные случаи, — говорит Александра Егоровна, провожая нас к выходу. – Мне нравится эта работа, тем более когда есть ответ, когда приходят бывшие пациенты и говорят: у меня все хорошо, свое дело, ребенок родился. У нас дети рождаются, представляете! Пациенты тут знакомятся и создают пары. Не пьют, живут в трезвости, все в порядке.

А койки в диспансере тем временем никогда не пустуют.

07-12-2017 Общество   /   здравоохранение, наркозависимость, наркологический диспансер Карелия, алкоголизм
Анастасия Крыжановская Журналист